Мамаша Джорджу понравилась: так и должна выглядеть настоящая мать. Плоскогрудая, чисто одетая, собранная. Никакой косметики, никаких побрякушек. После окончания фильма появившийся на экране Десмонд Лайнэм стал рассказывать о следующей картине. Джордж снял наушники и расслабился. Девочка последовала его примеру. Она робко улыбнулась Джорджу, и он ответил ей улыбкой, наслаждаясь исходившим от нее запахом, присущим только детям. Заметив в руке у нее колоду карт, он наклонился к ребенку:

— Сыграем партию в снэп?

Девочка с презрительным видом откинула со лба свои длинные светлые волосы.

— Я не играю в детские игры! Могу в покер, или в двадцать одно, или в подкидного дурака, где ходят пятью картами! — Увидев, что Джордж в замешательстве, она поспешно добавила: — Еще могу в рамми и в «петуха».

Джордж опять улыбнулся:

— В таком случае, давай в рамми.

— Ладно. — И девочка принялась ловко тасовать карты. Джордж вздохнул. Все они прикидываются чистыми и непорочными, даже в детском возрасте! И эта тоже!

Любого оставит в дураках!

Женщина лежала в грязи, на земле, с широко разведенными в стороны ногами, перерезанным горлом и запекшейся на плечах и груди кровью. Рот ее принял форму буквы «О». К матери прижался ребенок, с кровавым месивом вместо личика, с крохотными пухлыми пальчиками, стиснутыми в кулачки.

Эта страшная картина поразила Кэйт. Особенно ребенок. Она едва справилась с приступом дурноты.

— Мать убита гораздо раньше, чем погиб ребенок, — качая головой, сказал патологоанатом. — Малыш, видимо, подполз к ней, ища защиты, а потом захлебнулся собственной кровью. — Он показал на личико ребенка: — Видите, вот здесь и здесь? От ударов кровь хлынула ему в горло. Бедный малыш, мать их…

У Кэйт на глазах закипели слезы, она с трудом сдерживала рыдания. Только не здесь! В то же время Кэйт не могла не видеть, что и мужчины готовы заплакать.

Смерть — это страшно. Но ничего нет страшнее, чем мертвый ребенок.

Кэйт и ее коллеги не могли не испытывать стыд. Ведь они так и не поймали «Потрошителя из Грэнтли». И он продолжает совершать свои злодеяния.

Стал теперь убивать и детей. И одному только Богу известно, что он в следующий раз натворит.

Кэйт повернулась — она услыхала рыдания. Это плакал сержант Уиллис, стоя под тиссовыми деревьями с низко опущенной головой. Кэйтлин похлопывал его по плечу и раскуривал для него сигарету: впервые в жизни Уиллис видел мертвого ребенка.

Кэйт прониклась к сержанту симпатией. И к Кэйтлину тоже. Она знала, что этот неприступный с виду, уверенный в себе сыщик с непроницаемым лицом наделен доброй душой.

Кэйт снова посмотрела на жертвы убийцы и представила себе, как малыш, плача от боли, ползет к матери, ища у нее защиты. Все дети верят, что мама обязательно защитит, уймет боль. Несчастный малыш не знал, что его мама мертва, да и сам он доживает последние минуты.

В одиннадцать пятнадцать Дики Редкар позвонил в полицию и заявил, что исчезла его жена.

В одиннадцать сорок пять двое патрульных обнаружили «рэнджровер» и предположили, что женщина, сидевшая за рулем, решила идти пешком и, возможно, зашла по пути к подруге. Поначалу причин для тревоги не было. Но женщина с ребенком так и не пришла домой, и в двадцать пять минут второго стали обыскивать окрестности, а сразу после двух обнаружили тела.

В половине шестого Кэйт сообщили, что преступник стал действовать за пределами Грэнтли. Анализ на ДНК его следов, оставленных на жертве, не вызывал сомнений: убийства совершал один и тот же человек. И единственной уликой, которой они располагали, были следы колес его автомашины.

Однако без точных данных о марке автомобиля все эти следы колес, как справедливо заметил Кэйтлин, такая же улика, как чья-то моча в океане. И потом, черт побери, сколько этих машин типа «фургон», окрашенных в темный цвет?

Увидев подъехавшего Фредерика Флауэрса, Кэйт подавила вздох. На месте происшествия уже собралась большая толпа. Значит, скоро прибудут и газетчики.

Дики Редкар был в шоке. Троих детей на время забрали родственники. С ним хотела остаться его сестра, но Дики предпочел побыть один.

Прислушиваясь к ржанию жеребца по кличке Мэйджор, Дики сидел у себя в мастерской, держа на коленях фотографии Синтии и Джеймса.

На фотографии Синтия придерживала маленького Джеймса, сидевшего верхом на пони. У него была такая естественная посадка! Впрочем, как и у остальных детей. Рози, в свои без малого одиннадцать лет, уже прославилась во время регулярных детских состязаний на выездном круге. Девятилетний Джереми шел по ее стопам. Даже Сара превосходно сидела в седле! А ей всего пять! Дети, лошади… Наконец, их любовь друг к другу… ради этого стоило жить.

Вернувшись с Фолклендов, он отказался от армейской карьеры, и они осели тут, чтобы, по их выражению, зажить «настоящей жизнью». Он достаточно навидался смертей и страданий. Но никак не ожидал, что придется все это пережить дома!

В дверь постучали.

Дики сидел у окна, и ему показалось, что за ним мелькнула какая-то тень. Присмотрелся и увидел двоих мужчин, которые улыбались ему.

Дики положил фотографию на подоконник и приоткрыл окно.

— Что вам нужно?

— Привет, — сказал один из мужчин, высокий и стройный. — Нельзя ли с вами поговорить?

Второй мужчина в это время навел на него фотоаппарат, и Дики вздрогнул от неожиданной вспышки.

Чертовы репортеры!

— Убирайтесь! Оставьте меня в покое! Мне нечего вам сказать!

Дики отпрянул от окна и, шатаясь, вышел из комнаты. Мужчины переглянулись и пожали плечами. Высокий взял с подоконника фотографию.

— Смотри-ка! — Брови его от восторга взлетели вверх. — А ведь недурна! Только грудь плосковата. Впрочем, кто без изъянов? Вот с ребенком настоящий кошмар. На фотографии лицо его смазано. Пойдем к соседям, может, они что-нибудь скажут! Надеюсь, он герой войны, это сразу увеличит тираж!

Мэйджор снова заржал: почему хозяйка не несет ему, как всегда по утрам, морковку?

Патрик так и не ложился в ту ночь, когда они побывали в доме Джорджа Маркхэма, и всю свою энергию направил на то, чтобы собрать информацию от этом негодяе. Адрес и номер телефона фирмы «Кортоун Сеперейтс», где работал Джордж, он нашел в записной книжке Илэйн и теперь сидел в своей машине у входа в фирму, ожидая, пока начнут собираться служащие.

Заметив, что подъехала «гранада» и из нее вышел, высокий, уже начинающий лысеть человек, Патрик тоже покинул свой «роллс-ройс». Его сразу обдало резким утренним холодом, а вырвавшиеся изо рта клубы пара унеслись в небо.

— Прошу прощения, я мог бы с вами переговорить?

Питер Реншо обернулся, взглянул на мужчину, а когда увидел «роллс-ройс», брови его поползли кверху. Интересно, что ему нужно?